Берггольц
Ольга
Федоровна
"Я хочу, чтобы душа моя, открытая всем, была бы такой, как тот колодец, который отражает и держит в себе дневные звезды - чьи-то души, жизни и судьбы ... нет, точнее: души и судьбы моих современников".
МУЗА БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА
"Мадонна блокады, исповедница трагизма русской жизни, несгибаемая коммунистка – каким запредельным чутьём ловила она подступавшую тьму в зареве будущего и ставила самоотречение гибели выше того счастья, к которому приготовилось её поколение? И как не сломилась ни верой, ни духом, когда испытание пало на всех?
Что означает её судьба: победу ослепительной веры над тьмой или ослепление верой, когда тьма охватывает в реальности? А может, и то, и другое: тьма и свет разом, светлые миражи Двадцатого века, без которых не перейти было чёрные бездны Двадцатого века? И всё это – в пряменькой хрупкой женщине, обрезавшей когда-то косы – как при переходе в монашеский чин – во вдовий чин коммунистического воинства – во владение всем накопленным в человечестве наследием.
… Аура её присутствия в нашей культуре – мощнее и сильнее воздействия отдельных
её произведений, за которые она получала Сталинские и прочие премии как за программные".
Лев Аннинский «Ольга Берггольц: «Я… ленинградская вдова».
Что означает её судьба: победу ослепительной веры над тьмой или ослепление верой, когда тьма охватывает в реальности? А может, и то, и другое: тьма и свет разом, светлые миражи Двадцатого века, без которых не перейти было чёрные бездны Двадцатого века? И всё это – в пряменькой хрупкой женщине, обрезавшей когда-то косы – как при переходе в монашеский чин – во вдовий чин коммунистического воинства – во владение всем накопленным в человечестве наследием.
… Аура её присутствия в нашей культуре – мощнее и сильнее воздействия отдельных
её произведений, за которые она получала Сталинские и прочие премии как за программные".
Лев Аннинский «Ольга Берггольц: «Я… ленинградская вдова».
никто не забыт
и ничто не забыто
Для большинства людей Ольга Берггольц —
это, прежде всего, автор эпитафии, высеченной на гранитной стеле Пискаревского мемориального кладбища, где покоятся 470 тысяч ленинградцев, умерших во время Ленинградской блокады и в боях при защите города.
И через 100 лет можно будет прочесть высеченные в камне простые слова великой Ольги Берггольц:
это, прежде всего, автор эпитафии, высеченной на гранитной стеле Пискаревского мемориального кладбища, где покоятся 470 тысяч ленинградцев, умерших во время Ленинградской блокады и в боях при защите города.
И через 100 лет можно будет прочесть высеченные в камне простые слова великой Ольги Берггольц:
ЗДЕСЬ ЛЕЖАТ ЛЕНИНГРАДЦЫ.
Здесь горожане — мужчины, женщины, дети.
Рядом с ними солдаты-красноармейцы.
Всею жизнью своею
ОНИ ЗАЩИЩАЛИ ТЕБЯ , ЛЕНИНГРАД,
Колыбель революции.
Их имён благородных мы здесь перечислить не сможем,
Так их много под вечной охраной гранита.
НО ЗНАЙ, ВНИМАЮЩИЙ ЭТИМ КАМНЯМ:
из биографии
Мария Тимофеевна Берггольц с дочерьми Ольгой и Марией, 1916-1917 годы
Лялечка Берггольц, потом - Ольга, а позже - Ольга Федоровна, мэтр.
Ольга Берггольц родилась 16 мая 1910 г. в семье военно-полевого хирурга Фёдора Христофоровича Берггольца, воевавшего против немцев в Первую мировую, потом против белых в Гражданскую и ходившего по льду Финского залива подавлять кронштадтский мятеж, а потом несколько десятилетий лечившего заводских рабочих в пригороде Ленинграда.
Лялечка. 1923-1925
17.3.24. Хочется грома снарядов, рокота, рева громил, алых, кровавых знамен, ярко-пурпурных, пламенных, и сама не знаю почему, хочется идти на баррикады... Хочу идти с массами в ногу.
24.1.24. Что, в сущности, представляет собой коммунизм? Это учение Христа, т.е. исполнение его заветов, но с отрицанием его самого... Я буду коммунисткой! Да!..
Ольга. 1927 - 1937
Она всю жизнь вела дневники. Что в них вычитать? Историю женщины, трех - четырех ее возрастов? Историю личности - от Пасхи к правоверному марксизму, потом вдруг к разрушению всего? Или же историю времени - пусть только в одном человеке, но зато в каком - нервном, бунтующем, ранимом?
28.1.23. Муза! Ангел ясноокий! Где ты скрылась от меня? Муза! Друг ты мой далекий, поцелуй, приди, меня!
12 лет. 24.1.1923. Как я рада, что не умираю, а живу. Я так люблю жить и хочу жить долго, долго.
13 лет. 7.1.24. Мой псевдоним (Революция). Карманьола..
17 лет. 25.7.27. Разгром Китайской революции - это как потеря любимого... Я точно состарилась, когда услыхала... Разгром, измены... Компартия на нелегальном положении... Там борьба, а мы?.. Что я делаю для революции?
18 лет. 22.7.28. Если человек "не проникся марксизмом" ...он осужден на идейную смерть...
19 лет. Она - всюду, она - в вихре, она строит коммунизм, она делает деньги. Они ей очень нужны.
20 - 27 лет. 1930 - 1937. Газеты "Власть труда" (Владикавказ, 1930), "Советская степь" (Казахстан, 1931-1934), "Электросилы" (Ленинград, 1934-1937). Сборники "Годы штурма", "Ночь в Новом мире", "Книга песен" (это - стихи), каждый год - книжки для детей. Масса статей. Попытки романа. До десятка вновь начатых вещей. Много - и тяжело - работала.
История женщины начинается с рассвета. Звали ее Ляля, Ольга, что значит "священная", а Берггольц - корни немецкие ("гора", "лес"). Чтобы женщина с такой фамилией могла стать голосом блокады, "Мадонной Ленинграда" - какой же силой надо обладать!
27 лет. 21.8.37. О, девочки, дочки мои, Ирочка и Майка, ведь вы были, были у меня, какие ручки у вас были, какие ласковые. Все другое - тлен. Как могла я уезжать от Ирины, так любившей и всегда ждавшей меня... Все мои "ошибки" и "преступления" - прах и ерунда по сравнению с этой ошибкой и преступлением.
Ее девочки (7 лет и 1 год) - в 37-м их уже нет. Тогда умирала почти половина родившихся. Другие дети, они тоже у нее были - не сумели родиться.
Браки её были трагическими.
Первый – ранний, короткий, с поэтом Борисом Корниловым, который будет в 1938-м расстрелян в связи с делом об убийстве С. Кирова. В момент встречи ей было шестнадцать лет, а ему девятнадцать. Брак распадётся ещё до арестов, оставив в душе Ольги долгий и, по замечанию поэта Н.Тихонова, «мучительный и печальный след».
Первый – ранний, короткий, с поэтом Борисом Корниловым, который будет в 1938-м расстрелян в связи с делом об убийстве С. Кирова. В момент встречи ей было шестнадцать лет, а ему девятнадцать. Брак распадётся ещё до арестов, оставив в душе Ольги долгий и, по замечанию поэта Н.Тихонова, «мучительный и печальный след».
Второй брак с университетским однокашником по ленинградскому филфаку Николаем Молчановым, принесёт ей счастье на несколько предвоенных лет. В его боевой характеристике была фраза: «Способен к самопожертвованию». Вопреки инвалидности, он отправился на строительство укреплений на Лужском рубеже, в начале 1942-го у него обострилась эпилепсия, он попал в ленинградский госпиталь и 29 января скончался.
Ольга Федоровна. 1937 - 1941
14.05.38. "На первомайском параде 1937 г. мы готовили два теракта... Предполагалось произвести выстрел по трибуне из танка. Это дело, как сообщила мне Берггольц, было задумано военной террористической группой".
Она - враг народа.
Голос. 1942-1945
17.05.37. Меня исключили из Союза Писателей "за длительную связь с врагами народа Макарьевым и Авербахом, за несоздание в литературе ничего ценного", а партгруппа к этому присовокупила - "поставить вопрос о пребывании в партии".
Это показания, данные против Ольги Берггольц. Ее исключили из партии и арестовали.
Она была в тюрьме больше полугода.
Как выбралась - неизвестно. Случилось чудо.
Возвращена, восстановлена, допущена.
Как выбралась - неизвестно. Случилось чудо.
Возвращена, восстановлена, допущена.
29 лет. 14.12.39. Ровно год назад в этот день я была арестована... Зачем же все-таки подвергали меня всей той муке?! Зачем были те дикие, полубредовые желто-красные ночи (желтый свет лампочек, красные матрасы, стук в отопительных трубах, голуби...). И это безмерное, безграничное, дикое человеческое страдание, в котором тонуло мое страдание, расширяясь до безумия, до раздавленности!.. Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в нее, гадили, потом сунули ее обратно и говорят - "живи"...
А дальше был ее голос. Радио. Каждый день, каждый блокадный день она говорила с теми, кто умирал, кто еще жил.
Висящие на улицах черные тарелки репродукторов не выключались никогда, и ее стихи звучали, когда обессиленные люди спускались к замерзшей Неве за водой, во время артобстрелов, в самые тяжелые блокадные дни, когда дневную хлебную пайку иждивенцев урезали до 125 граммов.
Ее голос был с Ленинградом всю войну, она стала олицетворением стойкости и победы.
И сама превратилась в живой символ Ленинграда!
Ее голос был с Ленинградом всю войну, она стала олицетворением стойкости и победы.
И сама превратилась в живой символ Ленинграда!
Ольга Федоровна выступает со своими стихами в театрах, клубах, в госпиталях, в цехах – везде, где имеется такая возможность. И каждый день обращается к жителям осажденного города по радио: «Внимание! Говорит Ленинград! Слушай нас, родная страна. У микрофона поэтесса Ольга Берггольц».
"Она, сама того не понимая, стала живой легендой, символом стойкости, и ее голос был для ленингpадцeв кислородом мужества и уверенности и мостом, перекинутым через мертвую зону окружения, он помогал соединять пространства и души в один общий порыв, в одно общее усилие".
(М. Дудин, поэт)
Слова ее были неугасимы - они удерживали души, они доносились словно с поверхности, вселяя... Вселяя что именно? Мужество? Надежду? Нет, просто жизнь. Обещая жизнь.
Как голос Бога, голос милостивый, сам не понимающий своего значения - просто из черного динамика, голос каждый день, голос, имеющий имя, - Ольга Берггольц.
Сколько людей она спасла? Мы не знаем. Сколько детей родились - тех, кто не должен был родиться ни за что? Мы не узнаем никогда. Да простятся ей ошибки ее. Да простятся прегрешения - не нам судить. Никто не имеет право.
А вот сказать, что она - не забыта, мы обязаны. Ничто в ней не забыто и никто - тот, кто был
с ней, для нее, рядом с ней - не забыт.
Как голос Бога, голос милостивый, сам не понимающий своего значения - просто из черного динамика, голос каждый день, голос, имеющий имя, - Ольга Берггольц.
Сколько людей она спасла? Мы не знаем. Сколько детей родились - тех, кто не должен был родиться ни за что? Мы не узнаем никогда. Да простятся ей ошибки ее. Да простятся прегрешения - не нам судить. Никто не имеет право.
А вот сказать, что она - не забыта, мы обязаны. Ничто в ней не забыто и никто - тот, кто был
с ней, для нее, рядом с ней - не забыт.
Ее радиослушатели
Блокадный Ленинград
Пророк. 1953 - 2023
60 лет. А я, ваш пророк не проявленный.
В своих первых юношеских стихах как она смогла предугадать свою жизнь?
44 года. 29.5.53. Господи, - имя твое, жизнь, судьба, кровь... Только ты, Господи, да я - знаем, почему я так позорно и бездонно падала. Наверно, так было зачем-то надо. Но дай мне теперь взлететь, и все выстраданное воплотить и вернуть счастьем и светом. Сделай чудо, Господи, жизнь, сделай чудо, помоги мне.
Это последние слова в ее дневнике.
https://rodina-history.ru/2023/03/08/olga-bergolc-vspyshka-dnevnoj-zvezdy.html
Я каменная утка,
Я каменная дудка,
Я песни простые пою.
Ко рту прислони,
Тихонько дыхни,
И песню услышишь мою.
Лежала я у речки,
Простою землею,
Бродили по мне журавли,
А люди с лопатой
Приехали за мною,
В телегах меня увезли.
Я каменная дудка,
Я песни простые пою.
Ко рту прислони,
Тихонько дыхни,
И песню услышишь мою.
Лежала я у речки,
Простою землею,
Бродили по мне журавли,
А люди с лопатой
Приехали за мною,
В телегах меня увезли.
Мяли меня, мяли
Руками и ногами,
Сделали птицу из меня.
Поставили в печку,
В самое пламя,
Горела я там три дня.
Стала я тонкой,
Стала я звонкой,
Точно огонь, я красна.
Я каменная утка,
Я каменная дудка,
Пою потому, что весна.
Руками и ногами,
Сделали птицу из меня.
Поставили в печку,
В самое пламя,
Горела я там три дня.
Стала я тонкой,
Стала я звонкой,
Точно огонь, я красна.
Я каменная утка,
Я каменная дудка,
Пою потому, что весна.
(1926, 1930)
я говорю
...Я говорю с тобой под свист снарядов, угрюмым заревом озарена.
Я говорю с тобой из Ленинграда, страна моя, печальная страна...
Я говорю с тобой из Ленинграда, страна моя, печальная страна...
ИЗ ЦИКЛА "ИСПЫТАНИЕ"
...И снова хватит сил увидеть и узнать,
как все, что ты любил, начнет тебя терзать.
И оборотнем вдруг предстанет пред тобой
и оклевещет друг,
и оттолкнет другой.
И станут искушать, прикажут: «Отрекись!»
как все, что ты любил, начнет тебя терзать.
И оборотнем вдруг предстанет пред тобой
и оклевещет друг,
и оттолкнет другой.
И станут искушать, прикажут: «Отрекись!»
И скорчится душа
от страха и тоски.
И снова хватит сил
одно твердить в ответ:
-Ото всего, чем жил,
не отрекаюсь, нет!
И снова хватит сил,
запомнив эти дни,
всему, что ты любил,
кричать: -Вернись! Верни...
от страха и тоски.
И снова хватит сил
одно твердить в ответ:
-Ото всего, чем жил,
не отрекаюсь, нет!
И снова хватит сил,
запомнив эти дни,
всему, что ты любил,
кричать: -Вернись! Верни...
1938
Все, что пошлешь: нежданную беду,
свирепый искус, пламенное счастье,-
все вынесу и через все пройду.
Но не лишай доверья и участья.
Как будто вновь забьют тогда окно щитом железным, сумрачным и ржавым...
Вдруг в этом отчуждении неправом наступит смерть -
вдруг станет все равно.
свирепый искус, пламенное счастье,-
все вынесу и через все пройду.
Но не лишай доверья и участья.
Как будто вновь забьют тогда окно щитом железным, сумрачным и ржавым...
Вдруг в этом отчуждении неправом наступит смерть -
вдруг станет все равно.
Родине
1939
К сердцу Родины руку тянет
трижды проклятый миром враг.
На огромнейшем поле брани
кровь отметила каждый шаг.
О, любовь моя, жизнь и радость, дорогая моя земля!
Из отрезанного Ленинграда
вижу свет твоего Кремля.
Наше прошлое, наше дерзанье,
все, что свято нам навсегда,—
на разгром и на поруганье
мы не смеем врагу отдать.
трижды проклятый миром враг.
На огромнейшем поле брани
кровь отметила каждый шаг.
О, любовь моя, жизнь и радость, дорогая моя земля!
Из отрезанного Ленинграда
вижу свет твоего Кремля.
Наше прошлое, наше дерзанье,
все, что свято нам навсегда,—
на разгром и на поруганье
мы не смеем врагу отдать.
Если это придется взять им,
опозорить свистом плетей,
пусть ложится на нас проклятье
наших внуков и их детей!
Даже клятвы сегодня мало.
Мы во всем земле поклялись.
Время смертных боев настало —
будь неистов. Будь молчалив.
Всем, что есть у тебя живого,
чем страшна и прекрасна жизнь -
кровью, пламенем, сталью,
словом,— задержи врага. Задержи!
опозорить свистом плетей,
пусть ложится на нас проклятье
наших внуков и их детей!
Даже клятвы сегодня мало.
Мы во всем земле поклялись.
Время смертных боев настало —
будь неистов. Будь молчалив.
Всем, что есть у тебя живого,
чем страшна и прекрасна жизнь -
кровью, пламенем, сталью,
словом,— задержи врага. Задержи!
Шестнадцатое октября 1941 года. Враг рвется к Москве. «Линия обороны Москвы проходит через сердце каждого ленинградца», — говорили в Ленинграде.
***
...Мне и самой порою не понять
всего, что выдержали мы с тобою.
Пройдя сквозь пытки страха и огня,
мы выдержали испытанье боем.
И каждый, защищавший Ленинград,
вложивший руку в пламенные раны.
не просто горожанин, а солдат,
по мужеству подобный ветерану.
Но тот, кто не жил с нами, — не поверит,
что в сотни раз почетней и трудней
в блокаде, в окруженье палачей
не превратиться в оборотня, в зверя…
всего, что выдержали мы с тобою.
Пройдя сквозь пытки страха и огня,
мы выдержали испытанье боем.
И каждый, защищавший Ленинград,
вложивший руку в пламенные раны.
не просто горожанин, а солдат,
по мужеству подобный ветерану.
Но тот, кто не жил с нами, — не поверит,
что в сотни раз почетней и трудней
в блокаде, в окруженье палачей
не превратиться в оборотня, в зверя…
1942
1942
ФЕВРАЛЬСКИЙ ДНЕВНИК (отрывки из поэмы-летописи)
...Двойною жизнью мы сейчас живем:
в кольце и стуже, в голоде, в печали,
мы дышим завтрашним,
счастливым, щедрым днем.
Мы сами этот день завоевали.
И ночь ли будет, утро или вечер,
но в этот день мы встанем и пойдем
воительнице-армии навстречу
в освобожденном городе своем.
Мы выйдем без цветов,
в помятых касках,
в тяжелых ватниках,
в промерзших полумасках,
как равные, приветствуя войска.
И, крылья мечевидные расправив,
над нами встанет бронзовая Слава,
держа венок в обугленных руках.
в кольце и стуже, в голоде, в печали,
мы дышим завтрашним,
счастливым, щедрым днем.
Мы сами этот день завоевали.
И ночь ли будет, утро или вечер,
но в этот день мы встанем и пойдем
воительнице-армии навстречу
в освобожденном городе своем.
Мы выйдем без цветов,
в помятых касках,
в тяжелых ватниках,
в промерзших полумасках,
как равные, приветствуя войска.
И, крылья мечевидные расправив,
над нами встанет бронзовая Слава,
держа венок в обугленных руках.
***
(ИЗ ПОЭМЫ “ТВОЙ ПУТЬ”)
…И на Литейном был источник.
Трубу прорвав, подземная вода
Однажды с воплем вырвалась из почвы
И поплыла, смерзаясь в глыбы льда.
Вода плыла, гремя и коченея,
И люди к стенам жались перед нею.
Но вдруг один, устав пережидать, –
Наперерез пошел по корке льда,
Ожесточась, пошел, но не прорвался,
И, сбит волной, свалился на ходу,
Трубу прорвав, подземная вода
Однажды с воплем вырвалась из почвы
И поплыла, смерзаясь в глыбы льда.
Вода плыла, гремя и коченея,
И люди к стенам жались перед нею.
Но вдруг один, устав пережидать, –
Наперерез пошел по корке льда,
Ожесточась, пошел, но не прорвался,
И, сбит волной, свалился на ходу,
И вмерз в поток, и так лежать остался,
Здесь на Литейном, видный всем, – во льду.
А люди утром прорубь продолбили
Невдалеке и длинною чредой
К его прозрачной ледяной могиле
До марта приходили за водой.
Тому, кому пришлось когда-нибудь
Ходить сюда, – не говори: “Забудь”
Я знаю все. Я тоже там была,
Я ту же воду жгучую брала…
Здесь на Литейном, видный всем, – во льду.
А люди утром прорубь продолбили
Невдалеке и длинною чредой
К его прозрачной ледяной могиле
До марта приходили за водой.
Тому, кому пришлось когда-нибудь
Ходить сюда, – не говори: “Забудь”
Я знаю все. Я тоже там была,
Я ту же воду жгучую брала…
...Знаю, смерти нет: не подкрадется,
не задушит медленно она,-
просто жизнь сверкнет и оборвется,
точно песней полная струна.
не задушит медленно она,-
просто жизнь сверкнет и оборвется,
точно песней полная струна.
…Здесь шумел когда-то детский лагерь
на веселых ситцевых полях…
Всю в ромашках, в пионерских флагах,
как тебя любила я, земля!
на веселых ситцевых полях…
Всю в ромашках, в пионерских флагах,
как тебя любила я, земля!
***
1943
Это фронт сегодня.
сотня метров до того, кто смерть готовит мне.
Но сегодня тихо.
Даже ветра нет совсем.
Легко звучать струне.
сотня метров до того, кто смерть готовит мне.
Но сегодня тихо.
Даже ветра нет совсем.
Легко звучать струне.
…Как сегодня тихо здесь, на фронте.
Вот среди развалин, над трубой,
узкий месяц встал на горизонте,
деревенский месяц молодой.
Вот среди развалин, над трубой,
узкий месяц встал на горизонте,
деревенский месяц молодой.
И звенит, звенит струна в тумане,
о великой радости моля…
Всю в крови, в тяжелых, ржавых ранах
Я люблю, люблю тебя, земля!
о великой радости моля…
Всю в крови, в тяжелых, ржавых ранах
Я люблю, люблю тебя, земля!
18 января 1943г ленинградская блокада была прервана. Люди услышали, наконец, по радио:
“Ленинградцы! Милые друзья! Товарищи по оружию и всем тяготам фронтовой жизни! Блокада прорвана. Поздравляем вас, дорогие! Это еще не окончательная победа, но радостное ее предвестие. Мы соединились со всей страной. Мы вздохнем теперь полной грудью и, как никогда, уверены, что недалека теперь окончательная победа над фашизмом”.
“Ленинградцы! Милые друзья! Товарищи по оружию и всем тяготам фронтовой жизни! Блокада прорвана. Поздравляем вас, дорогие! Это еще не окончательная победа, но радостное ее предвестие. Мы соединились со всей страной. Мы вздохнем теперь полной грудью и, как никогда, уверены, что недалека теперь окончательная победа над фашизмом”.
...Что может враг? Разрушить и убить. И только-то?
А я могу любить…
А мне не счесть души моей богатства.
А я затем хочу и буду жить,
Чтоб всю ее, как дань людскому братству,
На жертвенник всемирный положить.
Грозишь? Грози. Свисти со всех сторон.
Мы победили. Ты приговорен.
Обстрел затих. Зарею полон город,
Сменяются усталые дозоры,
На улицах пустынно и светло,
Сметают в кучи дворники стекло,
И неустанным эхом повторен
Щемящий, тонкий, шаркающий звон,
И радуги бегут по тротуарам
В стеклянных брызгах.
В городе весна,
Разбитым камнем пахнет и пожаром,
В гранитный берег плещется волна,
Как сотни лет плескалась.
Тишина.
А я могу любить…
А мне не счесть души моей богатства.
А я затем хочу и буду жить,
Чтоб всю ее, как дань людскому братству,
На жертвенник всемирный положить.
Грозишь? Грози. Свисти со всех сторон.
Мы победили. Ты приговорен.
Обстрел затих. Зарею полон город,
Сменяются усталые дозоры,
На улицах пустынно и светло,
Сметают в кучи дворники стекло,
И неустанным эхом повторен
Щемящий, тонкий, шаркающий звон,
И радуги бегут по тротуарам
В стеклянных брызгах.
В городе весна,
Разбитым камнем пахнет и пожаром,
В гранитный берег плещется волна,
Как сотни лет плескалась.
Тишина.
А я вам говорю, что нет
Напрасно прожитых мной лет,
Ненужно пройденных путей,
Впустую принятых вещей,
Нет невоспринятых миров,
Нет мимо розданных даров,
Любви напрасной тоже нет,
Любви обиженной, больной.
Ее нетленный, чистый свет
Всегда со мной, всегда со мной,
И никогда не поздно снова
Начать всю жизнь, начать весь путь.
И так, чтоб в прошлом бы ни слова,
Ни стона бы не зачерпнуть.
Напрасно прожитых мной лет,
Ненужно пройденных путей,
Впустую принятых вещей,
Нет невоспринятых миров,
Нет мимо розданных даров,
Любви напрасной тоже нет,
Любви обиженной, больной.
Ее нетленный, чистый свет
Всегда со мной, всегда со мной,
И никогда не поздно снова
Начать всю жизнь, начать весь путь.
И так, чтоб в прошлом бы ни слова,
Ни стона бы не зачерпнуть.
Ольга Берггольц умерла в Ленинграде в ноябре 1975 года.
Памятник на ее могиле поставили только в 2005 году...
Памятник на ее могиле поставили только в 2005 году...
